Светлана Алексиевич: «Я описываю метафизическую трагедию человеческой жизни. И никого не сужу». Избранные цитаты
Избранные цитаты Светланы АЛЕКСИЕВИЧ - из книг и выступлений«Если не забывать войну, появляется много ненависти. А если войну забывают, начинается новая. Так говорили древние.»
«Жизнь прекрасна, падла, но так коротка...»
«Хорошо, когда в доме есть старики. Когда они живы – мы еще дети…»
«Самая справедливая вещь на свете смерть. Никто еще не откупился.»
«Мы всегда жили в ужасе, мы умеем жить в ужасе, это - наша среда обитания. Тут нашему народу нет равных...»
«Не будет у нас долговечного асфальта и ухоженных газонов. А герои всегда найдутся!»
«Мужчина не бывает старше четырнадцати лет», – впервые дала мне разумный совет моя мама»
«Коммунизм - как сухой закон: идея хорошая, но не работает»
«Кухня у нас — это не только место для приготовления пищи, это и столовая, и гостиная, и кабинет, и трибуна. Место для коллективных психотерапевтических сеансов. В девятнадцатом веке вся русская культура жила в дворянских усадьбах, а в двадцатом — на кухнях.»
«Мужчины – они трусы! Бомж или олигарх – нет никакой разницы. На войну пойдут, революцию сделают, а в любви предадут.»
«Все сегодня хотят говорить, но никто друг друга не слышит…»
«Я не могу найти у русских писателей рассказов о счастливой любви, все кончается или смертью, или ничем, очень редко – замужеством.»
«Сейчас времени на чувства ни у кого нет – все деньги зарабатывают.»
«На самой страшной войне XX века женщине пришлось стать солдатом. Она не только спасала, перевязывала раненых, а и стреляла из «снайперки», бомбила, подрывала мосты, ходила в разведку, брала языка. Женщина убивала. Она убивала врага, обрушившегося с невиданной жестокостью на ее землю, на ее дом, на ее детей. «Не женская это доля — убивать», — скажет одна из героинь этой книги, вместив сюда весь ужас и всю жестокую необходимость случившегося. Другая распишется на стенах поверженного рейхстага: «Я, Софья Кунцевич, пришла в Берлин, чтобы убить войну». То была величайшая жертва, принесенная ими на алтарь Победы.»
«Я была в Германии и видела, как там каждый немец внимательно сортирует на улице мусор – в этот контейнер белое стекло от бутылок, сюда красное… Крышку из-под пакета от молока отдельно – туда, где пластмасса, сам пакет туда, где бумага. Батарейки от фотоаппарата ещё куда-то. Отдельно биоотходы… Человек работает… Не представляю нашего человека за такой работой: белое стекло, красное – для него это было бы скукой и унижением. Мать-перемать. Ему бы сибирские реки повернуть в обратном направлении… Что-нибудь такое…»
«Что запомнилось? Врезалось в память? Целый день мотаюсь по деревням с дозиметром. И ни одна из женщин не предложит яблоко. У мужчин страха меньше, принесут самогон, сало: "Давай пообедаем". И отказываться неудобно, и пообедать чистым цезием - мало радости. Выпьешь. Без закуски.»
«Только их жены знают, что такое было жить с победителями. Мама часто плакала, когда папа вернулся. Победители входили в нормальную жизнь годами.»
«Война – это болото, легко влезть и трудно вылезти.»
«Нас воспитывали как молодых воинов в древней Спарте: если Родина прикажет, на ежа сядем.»
«У нас нет культуры счастья, радостной жизни. Культуры любви.»
«- Для меня вопрос стоит более конкретно: где я хочу жить - в великой стране или нормальной?»
«Я хотела бы говорить… говорить, но не знаю с кем. О чем? О том, как мы были потрясающе счастливы! Сейчас я в этом абсолютно убеждена. Росли нищими и наивными, но об этом не догадывались и никому не завидовали.»
«Это не реактор взорвался, а вся прежняя система ценностей.»
«Раньше ходишь по лесу, услышишь голоса, бежишь к людям, а сейчас человек от человека прячется. Не дай Бог встретить в лесу человека!»
«Рядом с Чернобылем все начинали философствовать. Становились философами. Храмы опять заполнились людьми… Верующими и недавними атеистами.»
«Прошлому вынесли приговор… Всей нашей жизни… Остался только Сталин… Архипелаг ГУЛАГ… А какие тогда были фильмы! Какие песни счастливые! Скажите: почему? Ответьте мне… Подумайте и ответьте… Почему сейчас таких фильмов нет? Таких песен нет? Человека надо поднять, воодушевить. Нужны идеалы… Тогда будет сильное государство. Колбаса не может быть идеалом, полный холодильник – не идеал. И мерседес – не идеал. Нужны сияющие идеалы! Они у нас были.»
«Написать бы такую книгу о войне, чтобы от войны тошнило и сама мысль о ней была бы противна. Безумна. Самих генералов бы тошнило...»
«Если человек знал любовь, к нему можно всегда прийти…»
«Единственное, что мне всегда нравилось в моей стране – это природа. Пейзаж. Это – да!»
«Я все знаю про людей, знаю больше, чем хотелось бы.»
«Меня всегда мучило, что правда не умещается в одно сердце, в один ум. Что она какая-то раздробленная, ее много и она рассыпана в мире. Как это собрать?»
«У нас же тысячи безработных военных, тех, кто знает только автомат и танк. Непригодных для другой жизни. Нашим женщинам приходится быть сильнее мужчин.»
«Когда пожар, люди спят крепче обычного…»
«После смерти Сталина люди стали улыбаться, а до того осторожно жили. Без улыбки.»
«Одному спать – и одеяло не греет. И в раю тошно одному»
«Мы хотели перемен. А люди всего лишь хотели лучшей жизни.»
«Все кричат, что нужна национальная идея, а заполняют барахлом.»
«Недавно в одной семье мне достали с антресолей бюст Ленина. Хранят… вдруг еще пригодится…»
«В войну много чего узнаешь… Нет зверя хуже человека. Это человек человека убивает, а не пуля. Человек человека…»
«Полстраны мечтает о Сталине…Если полстраны мечтает о Сталине, то он обязательно появится, можете не сомневаться.»
«Инструкции рассчитаны на грамотного человека, на определенную бытовую культуру. Но ее нет! Нет у нас того народа, на которого рассчитаны эти инструкции.»
«Жизнь человека, яко трава, расцветает, иссушается и вметается в огонь.»
«Были бы все умные, так кто бы остался в дураках.»
«В первые же дни после аварии из библиотек исчезли книги о радиации, о Хиросиме и Нагасаки, даже о рентгене.»
«Мне жалко тех, кто эту книгу прочитает и кто её не прочитает...»
«Народ – караван верблюдов, который гонят плеткой…»
«Гуляет по лесу дракон. Встретил медведя. «Медведь, – говорит дракон, – у меня в восемь часов ужин. Приходи – я тебя съем». Идет дальше. Бежит лиса. «Лиса, – говорит дракон, – у меня в семь утра завтрак. Приходи – я тебя съем». Идет дальше. Скачет заяц. «Стой, заяц, – говорит дракон, – у меня в два часа обед. Приходи – я тебя съем». – «У меня вопрос», – поднял заяц лапу. – «Давай». – «Можно не приходить?» – «Можно. Я тебя вычеркиваю из списка». Но мало кто способен задать такой вопрос…»
«С кем сегодня можно поговорить? Скажите мне – с кем? А человек в пустоте жить не может…»
«Если бы у нас было осознанное будущее, если бы мы четко знали, чего хотим, если бы мы действительно строили новое общество, шли бы в открытый мир, мы бы так не боялись своего прошлого.»
«Я описываю не идею как таковую, а метафизическую трагедию человеческой жизни, которая оказалась в этих жерновах. И никого не сужу.»
http://www.livelib.ru/author/194455/quotes
- Подробности
- Категория: Библиотека
- Опубликовано 08.10.2015 19:09
- Просмотров: 0
Комментариев нет:
Отправить комментарий